"Период адаптации". Продолжение и, собственно, конец.
http://www.diary.ru/~stall/?comment...postid=28022394 - начало
читать дальшеНеделю спустя.
-Альфонс, осторожнее, не сломай! Ты его сейчас раздавишь!
-Неудобно же…
-Я кое-как починила это кресло!
-Не ври, Уинри, - Пинако, скрестив руки и попыхивая трубкой, стояла в стороне и наблюдала. - – Ты его за пять минут сделала.
Инвалидное кресло тяжело ударилось колёсами об пол и немного откатилось назад. Уинри старательно обтерла его сначала влажной, а потом сухой тряпкой. Отошла и критически оглядела.
-Ну, Эду немного великовато, а вообще сойдёт.
В комнате на втором этаже стоял стойкий запах лекарств и жареной картошки. На тумбочке у кровати возвышалась стопка книг, в основном учебники Уинри, а также гора медикаментов. Эдвард сидел на постели, вяло ковыряясь вилкой в уже остывшей картошке.
Уинри задохнулась от возмущения, увидев свои кулинарные изыски нетронутыми.
-Ты знаешь, сколько я её готовила!?
-Ну…
-Что «ну»? Ты почему не съел? Я зря старалась?
-Я не хочу.
-Ты всю неделю голодаешь! – Девочка уперла руки в боки. Альфонс боязливо попятился. – Ты худой, как… как хрен знает что! Как швабра! И рёбра торчат!
-Они тебе мешаются?
-Знаешь, Эд, если ты не хочешь, я сама накормлю!
-Это что, материнский инстинкт проснулся? – шепнул Альфонс Пинако. Та не ответила, только выпустила очередную струю дыма.
Тем временем Уинри насадила на вилку кусочек картошки и поднесла её к самому лицу Эда. Элрик-старший поморщился и попытался отодвинуться, но Уинри схватила его за запястье.
-Ешь.
-Отстань.
-Ешь, кому говорят?!
-Сказал же: отстань!
-Инфантильный придурок!
«И где она таких слов набралась?» - подумалось Пинако.
-Надоедливая…
-Уинри, - вдруг тихо сказал Альфонс, - не трогай Эдварда.
-Ты хочешь, чтоб он от голода умер?!
-Нет. Я вообще не хочу, чтоб он умирал. А вот он, по-моему, хочет.
-Ал… О чем это ты?
Альфонс не ответил. Он молча подошёл к брату, осторожно поднял того на руки и также молча вышел из комнаты. Уинри беспомощно посмотрела на бабушку.
Альфонс дошёл до лестницы и остановился, пытаясь сообразить, как поаккуратнее спуститься.
-Ал, с чего ты это взял?
-Хочешь, сказать, я не прав?
-Да.
-Врёшь.
-Не вру.
Ещё несколько шагов вниз.
-Я бы никогда…
-Но ведь ты пытался меня вернуть. Разве это не самоубийство?
Ступеньки уходили из-под ног и раскачивались, проклятые, из стороны в сторону.
Альфонс почувствовал, как Эдвард в его руках нервно повёл плечами.
-Тогда я должен был умереть.
Если бы у Альфонса были зубы, он бы скрипнул ими от злости. Но тех не было, поэтому он просто посадил брата в коляску, уже мало заботясь о его телесном состоянии. Эдвард удивлённо замер в кресле, вцепившись в подлокотник. Потом огляделся, задержав взгляд на окне.
-Это небо? Это небо там?
Лёжа на кровати, на втором этаже, он мог видеть только потолок. Каждый день, каждый час, один только потолок. Альфонс не сразу это понял.
-Да, брат.
Эдвард вздрогнул. Пальцы прикоснулись к правому плечу, с которого уныло свисал пустой рукав, рука безвольно упала на колени.
Безразличие – не боль. Так почему бы в нём не спрятаться?
Следующая ночь прошла в полном молчании.
Альфонс поднял голову и посмотрел на краешек одеяла. Оно свесилось почти до пола, скрыв темноту под кроватью. Ал сидел у стены, уставившись в одну точку, и теребил листок бумаги, складывал его и разворачивал.
Вместе - тяжело. Порознь – слишком похоже на предательство.
На следующий день приехал подполковник Мустанг. Альфонс увидел, как в пустых глазах брата появилось хоть какое-то выражение. И почему-то испугался.
-Ты не пожалеешь?
-Нет. Я всё решил.
Эдвард говорил с закрытыми глазами – заранее отгораживаясь от предстоящей боли. Иллюзий строить не приходилось. Он видел людей приходящих к Рокбеллам. И их страдания тоже.
-Сколько времени займёт восстановление?
- Не меньше трех лет. Прежде ты не сможешь нормально двигаться.
-Один год! - Мальчик упрямо сжал губы.
-Кровью будешь харкать! – криво улыбнулась Пинако.
Последнее предупреждение.
Эд помотал головой. Это единственный путь, и его надо пройти.
Альфонс наклонился к брату, их лица оказались на одном уровне. Аккуратно двигаться в операционной оказалось сложно.
-Всё будет хорошо!
Господи! У Альфонса было такое ощущение, что он переживает сильнее Эдварда. Хотя так и должно быть. И так всегда будет.
-Я верну тебе тело.
Не «Я знаю» или «Конечно», машинально отметил Альфонс. Привычка подмечать все незначительные изменения в поведении брата сработала и сейчас. И анализировать их на ходу. Этакая странная форма паранойи.
-Я знаю. Придёт время, ты и своё вернёшь.
Пинако отстранила Альфонса и подошла к Эду. Перетянула руку резиновым жгутом, нацелилась остриём на немного вздувшуюся вену. Вопросительно посмотрела на мальчика.
-Я всё решил, - повторил тот.
Уинри взяла Альфонса за руку и потянула прочь из комнаты, тот оглянулся на брата. Эдвард, засыпая, слабо улыбнулся ему. У изголовья койки Пинако перебирала инструменты. Губы на строгом лице были крепко сжаты. Совсем как недавно у Эдварда.
Альфонс остался в коридоре один. Среди тишины.
Чьи-то руки прикоснулись ко лбу. Чужие.
-Кто вы?
Это вообще слова были? Какой-то хрип…
-Тише, тише… Я – доктор. Друг Ури Рокбелла, приехал недавно…
На глазах лежало что-то холодное и мокрое. Эдвард не сразу понял, что это просто марля, смоченная холодной водой. Наркоз проходил медленно.
Мальчик приподнял руку. Она была как чужая, почти не слушалась и двигалась как-то рывками. Прикоснулся к повязке.
-Сейчас, сейчас, - торопливо забормотал врач.
Повязка исчезла с лица, и прохладная темнота сменилась слишком ярким светом, бившим прямо в лицо. Веки тоже не слушались, как будто их сделали из очень плотной и тяжёлой ткани.
На ярко-жёлтом фоне вырисовался силуэт. Длинные волосы…
-Отец? – прошептал Эдвард.
-Нет, нет, твоего отца здесь нет, – повязка вернулась на лицо. - Ты ведь Эдвард, да? А как сокращённо? Знаешь, не люблю длинные имена, всегда стараюсь как-нибудь покороче.
Болтовня чертовски действовала на нервы, но помогала отвлечься.
Хотелось спать….
Уинри что-то говорила о том, что после наркоза спать нельзя…
Кстати, да.
-Где… Ал?
-Тот парень в доспехах? На станции. Пинако и Уинри тоже. Там сейчас полный бедлам… Поезд опрокинулся.
Эдвард отвечать не стал.
Бороться со сном не было никаких сил.
Эд уже не слушал, болтовня врача превратилась просто в фоновый звук.
А там было так хорошо, в этой черноте… Если бы ещё не было этого надоедливого жужжания.
-Парень! Парень, не спать! – кто-то хлопал его по щекам. – Давай, просыпайся. Смотри на меня, слышишь? Говорить трудно? Ну, ничего, потерпи, я от тебя не отстану. Будем беседовать. Так как мне тебя называть?
-Эд…
-Отлично. Сколько тебе лет?
-Не ваше… дело…
-Грубый ты, Эд. Невоспитанный, - печальный вздох. – Эй, не спать!
-Знаю. Вас… как зовут?
-Рик. Вот и познакомились. Так, тебе ещё полчаса не спать… Болит? – вдруг обеспокоено спросил он.
-Нет, - соврал Эдвард.
Было даже обидно, что Уинри и Ала здесь нет. Было обидно, что этот Рик изображает сочувствие – ему же никакого дела нет… Обидно до слез…
-Убирайтесь…
-Что?
И пришла Боль.
Дорогая гостья…
Эдвард пытался терпеть, пока его скручивало в тугую пружину. Боли становилось всё больше, она скапливалась за краем сознания…
Потом пружина раскрылась и рванула острым краем по глазам.
-Тише, мальчик, тише… Всё хорошо… Помолись. Ты веришь в Бога?
-Нет, - выдохнул Эдвард.
Становилось легче.
-Почему?
-Его нет…
-Поразительная логика, - фыркнул Рик, а потом уже совсем другим тоном спросил: - Ты его винишь?
-Кого… его? За что?
-Бога, - терпеливо пояснил Рик. – За то, что с тобой стало. Ты попал в катастрофу, тебе отрезало руку и ногу, нормальной жизни пришёл конец, - он говорил так, как будто лекцию читал. Эдвард слушал, его, стиснув зубы от боли и от злости. – Родителей нет, поддержать и успокоить некому. И никто в этом не виноват, просто счастливый билет выпал не тебе. Вот я и подумал, ты наверняка будешь искать виноватых.
-Пси… холог, что ли?
-Да.
-О чёрт… - Эдвард попытался рассмеяться, но закашлялся. – Психи вы все…Я посплю?
-Нельзя. Но я могу облегчить твои страдания.
Эду даже стало интересно.
-Как?
-Убить, - с каменным лицом сказал Рик.
-Идите на хрен.
Оставшееся время прошло в какой-то болтовне. Рику, похоже, понравилась идея прибить несчастного ребёнка.
-Это совсем не больно.
-Ага…
-Ты ничего не почувствуешь. У меня, конечно, нет опыта…
-А потом тебя прибьёт мой брат.
-Так ты точно не хочешь?
-НЕТ!
И откуда только силы взялись? Ему так хочется спать, а он ещё и кричит при этом… Можно собой гордиться, наверное. А Рику обязательно надо будет в нос заехать – совсем достал.
Холодная ладонь прикоснулась ко лбу. Это было до странности приятно.
-Теперь можешь спать.
Забытьё и впрямь оказалось приятным.
Потянулись осенние дни.
Уинри отсыпалась на уроках, днём помогала бабушке, а вечером и большую часть ночи ухаживала за Эдом. После того, как мальчик заявил, что ему скучно, она упросила его помогать с домашним заданием. К ним присоединился Альфонс. Так они и сидели в комнате, обложившись учебниками. Нормально заниматься с братьями было трудно: они спорили или друг с другом, или с ней, или писали в сочинениях такое, что Уинри всё переписывала заново.
А потом Ал шёл помогать Пинако, потому что днём не было времени. Уинри садилась куда-нибудь и ждала, пока Эд заснёт. Примерно до двенадцати всё было спокойно. Потом мальчик просыпался от резкой боли, и Уинри пересаживалась поближе.
Сейчас от Альфонса было мало пользы, не хватало знаний и опыта. Хотя делать перевязку и ставить уколы он научился. Не будить же Пинако и Уинри каждую ночь.
Когда кожа на месте присоединения портов к телу превратилась в красные рубцы, Эдварду поставили протезы.
Ноги подкосились, вниз, на пол. Пальцы скользнули по обоям – не за что зацепиться.
Закашлялся, перевернулся на спину и уставился в белый потолок. А пол-то холодный…
Несколько минут отдыха. Надо снова пытаться. Да, самонадеянностью оказалась попытка пройтись по комнате без костылей. Ничего не разбил, и то ладно. Правда, стул упал, когда Эдвард попытался на него опереться.
Так, хватит валяться.
Попытка первая – как нормальные люди. Не держась ни за что, просто встать. Не получается.
Попытка вторая – как советовал врач. Как вдалбливала Уинри. Но рядом только стена, а нога слишком болит.
Тогда по-другому. Эдвард ползком добрался до опрокинутого ранее стула. А недалеко и костыль валяется, и постель, вся скомканная, совсем рядом… Боль ужасная, но надо терпеть.
Опять кровь.
Чёрт, вся рубашка заляпана.
Опереться на стул и приподняться. Вот так.
Эдвард подтянул к себе костыль. Встал-таки. Долго стоял, опираясь на костыль, дышал тяжело.
Мальчик улыбнулся.
Даже так – жить можно. И нужно. Кому-то ведь всё равно надо, чтоб он жил.
Ещё не ясно как, но совсем по-новому. Самостоятельно и без лишних сомнений. Без оглядки. Окунаясь в грязь, как сказал подполковник. Пусть так. Рядом всё равно есть кто-то, кому нужно, чтоб он жил и…
…и чтоб этот кто-то тоже смог жить, надо научиться ходить без костылей.
http://www.diary.ru/~stall/?comment...postid=28022394 - начало
читать дальшеНеделю спустя.
-Альфонс, осторожнее, не сломай! Ты его сейчас раздавишь!
-Неудобно же…
-Я кое-как починила это кресло!
-Не ври, Уинри, - Пинако, скрестив руки и попыхивая трубкой, стояла в стороне и наблюдала. - – Ты его за пять минут сделала.
Инвалидное кресло тяжело ударилось колёсами об пол и немного откатилось назад. Уинри старательно обтерла его сначала влажной, а потом сухой тряпкой. Отошла и критически оглядела.
-Ну, Эду немного великовато, а вообще сойдёт.
В комнате на втором этаже стоял стойкий запах лекарств и жареной картошки. На тумбочке у кровати возвышалась стопка книг, в основном учебники Уинри, а также гора медикаментов. Эдвард сидел на постели, вяло ковыряясь вилкой в уже остывшей картошке.
Уинри задохнулась от возмущения, увидев свои кулинарные изыски нетронутыми.
-Ты знаешь, сколько я её готовила!?
-Ну…
-Что «ну»? Ты почему не съел? Я зря старалась?
-Я не хочу.
-Ты всю неделю голодаешь! – Девочка уперла руки в боки. Альфонс боязливо попятился. – Ты худой, как… как хрен знает что! Как швабра! И рёбра торчат!
-Они тебе мешаются?
-Знаешь, Эд, если ты не хочешь, я сама накормлю!
-Это что, материнский инстинкт проснулся? – шепнул Альфонс Пинако. Та не ответила, только выпустила очередную струю дыма.
Тем временем Уинри насадила на вилку кусочек картошки и поднесла её к самому лицу Эда. Элрик-старший поморщился и попытался отодвинуться, но Уинри схватила его за запястье.
-Ешь.
-Отстань.
-Ешь, кому говорят?!
-Сказал же: отстань!
-Инфантильный придурок!
«И где она таких слов набралась?» - подумалось Пинако.
-Надоедливая…
-Уинри, - вдруг тихо сказал Альфонс, - не трогай Эдварда.
-Ты хочешь, чтоб он от голода умер?!
-Нет. Я вообще не хочу, чтоб он умирал. А вот он, по-моему, хочет.
-Ал… О чем это ты?
Альфонс не ответил. Он молча подошёл к брату, осторожно поднял того на руки и также молча вышел из комнаты. Уинри беспомощно посмотрела на бабушку.
Альфонс дошёл до лестницы и остановился, пытаясь сообразить, как поаккуратнее спуститься.
-Ал, с чего ты это взял?
-Хочешь, сказать, я не прав?
-Да.
-Врёшь.
-Не вру.
Ещё несколько шагов вниз.
-Я бы никогда…
-Но ведь ты пытался меня вернуть. Разве это не самоубийство?
Ступеньки уходили из-под ног и раскачивались, проклятые, из стороны в сторону.
Альфонс почувствовал, как Эдвард в его руках нервно повёл плечами.
-Тогда я должен был умереть.
Если бы у Альфонса были зубы, он бы скрипнул ими от злости. Но тех не было, поэтому он просто посадил брата в коляску, уже мало заботясь о его телесном состоянии. Эдвард удивлённо замер в кресле, вцепившись в подлокотник. Потом огляделся, задержав взгляд на окне.
-Это небо? Это небо там?
Лёжа на кровати, на втором этаже, он мог видеть только потолок. Каждый день, каждый час, один только потолок. Альфонс не сразу это понял.
-Да, брат.
Эдвард вздрогнул. Пальцы прикоснулись к правому плечу, с которого уныло свисал пустой рукав, рука безвольно упала на колени.
Безразличие – не боль. Так почему бы в нём не спрятаться?
Следующая ночь прошла в полном молчании.
Альфонс поднял голову и посмотрел на краешек одеяла. Оно свесилось почти до пола, скрыв темноту под кроватью. Ал сидел у стены, уставившись в одну точку, и теребил листок бумаги, складывал его и разворачивал.
Вместе - тяжело. Порознь – слишком похоже на предательство.
На следующий день приехал подполковник Мустанг. Альфонс увидел, как в пустых глазах брата появилось хоть какое-то выражение. И почему-то испугался.
-Ты не пожалеешь?
-Нет. Я всё решил.
Эдвард говорил с закрытыми глазами – заранее отгораживаясь от предстоящей боли. Иллюзий строить не приходилось. Он видел людей приходящих к Рокбеллам. И их страдания тоже.
-Сколько времени займёт восстановление?
- Не меньше трех лет. Прежде ты не сможешь нормально двигаться.
-Один год! - Мальчик упрямо сжал губы.
-Кровью будешь харкать! – криво улыбнулась Пинако.
Последнее предупреждение.
Эд помотал головой. Это единственный путь, и его надо пройти.
Альфонс наклонился к брату, их лица оказались на одном уровне. Аккуратно двигаться в операционной оказалось сложно.
-Всё будет хорошо!
Господи! У Альфонса было такое ощущение, что он переживает сильнее Эдварда. Хотя так и должно быть. И так всегда будет.
-Я верну тебе тело.
Не «Я знаю» или «Конечно», машинально отметил Альфонс. Привычка подмечать все незначительные изменения в поведении брата сработала и сейчас. И анализировать их на ходу. Этакая странная форма паранойи.
-Я знаю. Придёт время, ты и своё вернёшь.
Пинако отстранила Альфонса и подошла к Эду. Перетянула руку резиновым жгутом, нацелилась остриём на немного вздувшуюся вену. Вопросительно посмотрела на мальчика.
-Я всё решил, - повторил тот.
Уинри взяла Альфонса за руку и потянула прочь из комнаты, тот оглянулся на брата. Эдвард, засыпая, слабо улыбнулся ему. У изголовья койки Пинако перебирала инструменты. Губы на строгом лице были крепко сжаты. Совсем как недавно у Эдварда.
Альфонс остался в коридоре один. Среди тишины.
Чьи-то руки прикоснулись ко лбу. Чужие.
-Кто вы?
Это вообще слова были? Какой-то хрип…
-Тише, тише… Я – доктор. Друг Ури Рокбелла, приехал недавно…
На глазах лежало что-то холодное и мокрое. Эдвард не сразу понял, что это просто марля, смоченная холодной водой. Наркоз проходил медленно.
Мальчик приподнял руку. Она была как чужая, почти не слушалась и двигалась как-то рывками. Прикоснулся к повязке.
-Сейчас, сейчас, - торопливо забормотал врач.
Повязка исчезла с лица, и прохладная темнота сменилась слишком ярким светом, бившим прямо в лицо. Веки тоже не слушались, как будто их сделали из очень плотной и тяжёлой ткани.
На ярко-жёлтом фоне вырисовался силуэт. Длинные волосы…
-Отец? – прошептал Эдвард.
-Нет, нет, твоего отца здесь нет, – повязка вернулась на лицо. - Ты ведь Эдвард, да? А как сокращённо? Знаешь, не люблю длинные имена, всегда стараюсь как-нибудь покороче.
Болтовня чертовски действовала на нервы, но помогала отвлечься.
Хотелось спать….
Уинри что-то говорила о том, что после наркоза спать нельзя…
Кстати, да.
-Где… Ал?
-Тот парень в доспехах? На станции. Пинако и Уинри тоже. Там сейчас полный бедлам… Поезд опрокинулся.
Эдвард отвечать не стал.
Бороться со сном не было никаких сил.
Эд уже не слушал, болтовня врача превратилась просто в фоновый звук.
А там было так хорошо, в этой черноте… Если бы ещё не было этого надоедливого жужжания.
-Парень! Парень, не спать! – кто-то хлопал его по щекам. – Давай, просыпайся. Смотри на меня, слышишь? Говорить трудно? Ну, ничего, потерпи, я от тебя не отстану. Будем беседовать. Так как мне тебя называть?
-Эд…
-Отлично. Сколько тебе лет?
-Не ваше… дело…
-Грубый ты, Эд. Невоспитанный, - печальный вздох. – Эй, не спать!
-Знаю. Вас… как зовут?
-Рик. Вот и познакомились. Так, тебе ещё полчаса не спать… Болит? – вдруг обеспокоено спросил он.
-Нет, - соврал Эдвард.
Было даже обидно, что Уинри и Ала здесь нет. Было обидно, что этот Рик изображает сочувствие – ему же никакого дела нет… Обидно до слез…
-Убирайтесь…
-Что?
И пришла Боль.
Дорогая гостья…
Эдвард пытался терпеть, пока его скручивало в тугую пружину. Боли становилось всё больше, она скапливалась за краем сознания…
Потом пружина раскрылась и рванула острым краем по глазам.
-Тише, мальчик, тише… Всё хорошо… Помолись. Ты веришь в Бога?
-Нет, - выдохнул Эдвард.
Становилось легче.
-Почему?
-Его нет…
-Поразительная логика, - фыркнул Рик, а потом уже совсем другим тоном спросил: - Ты его винишь?
-Кого… его? За что?
-Бога, - терпеливо пояснил Рик. – За то, что с тобой стало. Ты попал в катастрофу, тебе отрезало руку и ногу, нормальной жизни пришёл конец, - он говорил так, как будто лекцию читал. Эдвард слушал, его, стиснув зубы от боли и от злости. – Родителей нет, поддержать и успокоить некому. И никто в этом не виноват, просто счастливый билет выпал не тебе. Вот я и подумал, ты наверняка будешь искать виноватых.
-Пси… холог, что ли?
-Да.
-О чёрт… - Эдвард попытался рассмеяться, но закашлялся. – Психи вы все…Я посплю?
-Нельзя. Но я могу облегчить твои страдания.
Эду даже стало интересно.
-Как?
-Убить, - с каменным лицом сказал Рик.
-Идите на хрен.
Оставшееся время прошло в какой-то болтовне. Рику, похоже, понравилась идея прибить несчастного ребёнка.
-Это совсем не больно.
-Ага…
-Ты ничего не почувствуешь. У меня, конечно, нет опыта…
-А потом тебя прибьёт мой брат.
-Так ты точно не хочешь?
-НЕТ!
И откуда только силы взялись? Ему так хочется спать, а он ещё и кричит при этом… Можно собой гордиться, наверное. А Рику обязательно надо будет в нос заехать – совсем достал.
Холодная ладонь прикоснулась ко лбу. Это было до странности приятно.
-Теперь можешь спать.
Забытьё и впрямь оказалось приятным.
Потянулись осенние дни.
Уинри отсыпалась на уроках, днём помогала бабушке, а вечером и большую часть ночи ухаживала за Эдом. После того, как мальчик заявил, что ему скучно, она упросила его помогать с домашним заданием. К ним присоединился Альфонс. Так они и сидели в комнате, обложившись учебниками. Нормально заниматься с братьями было трудно: они спорили или друг с другом, или с ней, или писали в сочинениях такое, что Уинри всё переписывала заново.
А потом Ал шёл помогать Пинако, потому что днём не было времени. Уинри садилась куда-нибудь и ждала, пока Эд заснёт. Примерно до двенадцати всё было спокойно. Потом мальчик просыпался от резкой боли, и Уинри пересаживалась поближе.
Сейчас от Альфонса было мало пользы, не хватало знаний и опыта. Хотя делать перевязку и ставить уколы он научился. Не будить же Пинако и Уинри каждую ночь.
Когда кожа на месте присоединения портов к телу превратилась в красные рубцы, Эдварду поставили протезы.
Ноги подкосились, вниз, на пол. Пальцы скользнули по обоям – не за что зацепиться.
Закашлялся, перевернулся на спину и уставился в белый потолок. А пол-то холодный…
Несколько минут отдыха. Надо снова пытаться. Да, самонадеянностью оказалась попытка пройтись по комнате без костылей. Ничего не разбил, и то ладно. Правда, стул упал, когда Эдвард попытался на него опереться.
Так, хватит валяться.
Попытка первая – как нормальные люди. Не держась ни за что, просто встать. Не получается.
Попытка вторая – как советовал врач. Как вдалбливала Уинри. Но рядом только стена, а нога слишком болит.
Тогда по-другому. Эдвард ползком добрался до опрокинутого ранее стула. А недалеко и костыль валяется, и постель, вся скомканная, совсем рядом… Боль ужасная, но надо терпеть.
Опять кровь.
Чёрт, вся рубашка заляпана.
Опереться на стул и приподняться. Вот так.
Эдвард подтянул к себе костыль. Встал-таки. Долго стоял, опираясь на костыль, дышал тяжело.
Мальчик улыбнулся.
Даже так – жить можно. И нужно. Кому-то ведь всё равно надо, чтоб он жил.
Ещё не ясно как, но совсем по-новому. Самостоятельно и без лишних сомнений. Без оглядки. Окунаясь в грязь, как сказал подполковник. Пусть так. Рядом всё равно есть кто-то, кому нужно, чтоб он жил и…
…и чтоб этот кто-то тоже смог жить, надо научиться ходить без костылей.
-
-
11.05.2007 в 11:57-
-
11.05.2007 в 12:24А вот и редактированный вариант.
Молодец! Слабые места заполнила очень удачно, переходы стали плавнее и логичнее.
Про последнюю фразу я уже говорила. Хороший итог интересной вещи.
Кстати, советую вставить в начало поста ссылку на первую часть фика, чтобы заинтересовавшимся не надо было переходить в сообщество. Кликнул – и все дела.
-
-
11.05.2007 в 15:20-
-
11.05.2007 в 18:08А, тогда понятно. Это просто я до манги никак не доберусь - вечно на что-нибудь отвлекаюсь.
-
-
11.05.2007 в 18:23