[stall]

Собственно, два драббла. Решилась таки приташить на сообщество

номер раз

Сложности.
Автор – Фрике.
Мюнхенский драббл. Компрессирование мозгов обоих персонажей.
Умные слова из начала попёрты не-помню-откуда, извинbnt ^^’’.
Включаем песни Дельфина, не важно что именно, и читаем.

-…о нем упоминали еще в античные времена как о загадочной земле, находящейся на самом краю обитаемого мира. Некоторые исследователи считают, что слово «Туле» означает «Несравненная страна». С санскрита оно переводится как «весы» и связывается с зодиакальным созвездием Весов.
Ровный голос, глаза закрыты. Он читал это столько раз, что наизусть выучил.
- Другие рассказчики уверяли, что попавший на остров Туле станет счастливейшим человеком, поскольку там благодатная земля, прекрасный теплый климат, несметные сокровища и радушные хозяева — мудрые представители какой-то древней цивилизации… Вот бред-то…
Хайдерих откладывает газету и внимательно смотрит на Эдварда.
-И что?
-Что-что… Теперь нам надо его найти и отправить меня домой.
Иногда Хайдериху кажется, что его разыгрывают. Только слишком долго длится шутка, слишком тусклые глаза у шутника. Иногда Хайдериху кажется, что Эдвард сумасшедший. Если не был, то станет. Иногда Хайдериху становится интересно, что будет, если так продлится ещё хотя бы год.
-Всего-то? А что, если не найдём?
Хайдерих подносит кофейную чашку к губам и замирает на мгновение. Взгляд у Эдварда такой, что кажется – это не взгляд, это нож к горлу приставили.
Эдвард опускает глаза и улыбается, пожимает плечами.
-Тогда они нас найдут, куда денутся. Им алхимик вроде нужен, а за отцом ещё в Англию переться надо, а я у них тут, под боком, так сказать.
Он не допускает даже возможности, что всё может пойти не так, как ему хочется.
Он твёрдо знает, чего хочет, и плевать ему, что его желания противоречат реальности. Реальность можно кроить, как тебе угодно, за девять лет он твёрдо это усвоил.
А ещё он отчаянно, невероятно хочет услышать голос брата. И не важно, что придётся сделать ради этого и чем придётся заплатить.
-Ладно, я пойду.
Эдвард встаёт, снимает с вешалки плащ и надевает. Хайдерих листает газету, подперев голову ладонью, взгляд равнодушно скользит по строчкам.
-До вечера, - прикрывая глаза.
-До вечера, - бледным эхом.
Когда дверь хлопает, Хайдерих откладывает газету и откидывается на спинку стула. Кажется, что всё это время он был невероятно напряжён и только сейчас позволил себе расслабиться. Напряжение стекает с него, как вода.
Это чертовски сложно, когда в тебе видят другого человека, а ты не знаешь, как себя вести и что означают случайные оговорки. Всё кажется таким сложным, и с каждым днём всё больше запутываешься в чужих чувствах и собственных мотивах.
Просто во всём мире война и с миром война. Такая безнадёжная, длящаяся уже чёрт те сколько, непонятная война.

-Доброе утро, - Ал улыбается и снимает чайник с плиты. – Доброе утро! – громко повторяет и машет рукой перед носом сонного брата.

-А. Ну да. Утро.

Ад кивает, открывает дверцу шкафчика и задумчиво изучает пакетики.

-Кофе?

-Чай.

-Зелёный?

-Ага.

Облегчённо вздыхает и на секунду прикрывает глаза. Кипяток льётся в чашку, какое-то время в комнате очень-очень тихо. Потом Эд говорит:

-Сегодня приду поздно.

-Хорошо.

Эдвард подозрительно щурится.

-Ал, всё нормально?

-Да, конечно.

-А-ал…

-Да. Всё хорошо. Не волнуйся.

-Ал, это…

-Знаю.

Они смотрят друг на друга, потом Эд встаёт и идёт в комнату, слышно, как он ищет что-то, хлопают дверцы. Ал тяжко вздыхает, собирает посуду и ставит в раковину.

А потом, намного позже, когда в прихожей хлопнет дверь, недопитый чай остынет, и в квартире станет тихо, он останется один в комнате и улыбнётся широко и фальшиво, как должен был, наверное, улыбаться три года назад.

-Это пройдёт. Всё проходит, и это пройдёт.

Скажет тихо, будто убеждает кого-то, постоит немного и пойдёт мыть чашки.